- Нет, ну сколько можно жужжать, чтоб вы сгорели! - орет наша Маня на систему вентиляции соседнего ресторана. Какие-то одаренные люди вывели тарахтящую вытяжку или что это там такое, на стену, в непосредственной близости от нашх окон.  Два завывающих ящика создают в нашем ателье дивную атмосферу военного аэродрома. Рокот турбин, периодическое задымление и капющее время от времеи топливо. Мы все немножко авиаторы. Бенгальская, женщина с железными нервами, не знающая сочувствия, говорит что будет красиво если все выйдут на работу в шлемах и белых шарфах, а вечная Юлдуз утверждает, что во время Бородинского сражения шума было в разы меньше и обзор был лучше.
- Вот те полумесяц! - говорит она и цыкает золотым зубом, - Грохотали пушки, все дымилось, но я ясно видела как  Кутузов, Михал Ларионыч кричал Баратиону:"Жора! Вон эта французская шельма в треуголке! Пальни в него из Маузера!"
- Пётр, -умничает Бенгальская.
- Что, Пётр?
- Багратион был Петром.
- Ой, не лезь, лишь бы спорить! Мало ли в Бородинах Багратионов? Тот был Жорой.
За стеной нашего шапито, в дыму и ароматах заморских специй орудуют повара ресторации Сытая утка. Готовят вкусно, с огоньком. Однажды так расстарались, что на огонек слетелись пожарные,  полиция и зеваки. Наутро после пожара Юлдуз, глядя на притихшую вытяжку, хитрым ленинским прищуром, выясняла у Мани, не трогала ли та Обмылок Судьбы.
- Вот ещё! Нужны мне, потомственной ведьме, ваши цацки! Вначале было Слово, Юлдузенька, мыло появилось намного позже...